Я удивляюсь и радуюсь, когда мне встречаются люди, прекрасно владеющие русским языком. Живость, красота, цельность и образность языка – не в нем ли ключ к пониманию, которое воскрешает главное, наполняет жизнь светом и смыслом?
Недаром у психологов и психотерапевтов принято обращать внимание на трудности, которые испытывают клиенты, пытаясь выразить свои чувства, восприятие, мысли и даже убеждения, не прибегая к общему минималистическому набору чувств и убеждений («я злюсь, потому что кругом – одни идиоты»), и не подменяя чувств личными соображениями («он не должен был так делать», «я не могу с ними разговаривать»). Психологам известно, что осознание и изречение осознаваемого – источник, питающий внутреннюю жизнь человека и его отношения с внешним миром. Засушливое, замороженное детство или иная значимая пора жизни оборачиваются проблемами в общении с людьми, в понимании себя и других. Некоторые психологи, чтобы помочь клиентам, снабжают их расширенными списками чувств и правилами обратной связи: учат клиентов облекать переживания в слова.
Несколько сложнее психологам обратить внимание на скудость и обеднённость собственной речи. Ведь и психологи, будучи частью современного мира, рискуют общаться с клиентами на языке телевизоров, социальных сетей и неопсихологических текстов.
На одном интернет-форуме психологов его участник поинтересовался у своих коллег, читают ли те художественную литературу, предполагая, что профессиональная успешная загруженность чужими историями и возрастающая в ходе личной терапии осознанность приводят к тому, что интерес к художественной литературе становится весьма избирательным либо исчезает вовсе. Около трети откликнувшихся на вопрос подтвердили, что читают в основном или в большей степени «профессиональную или околопрофессиональную» литературу, а если и художественную, то современную и «околопсихологическую», на художественную не хватает времени. Большинство участников дискуссии, напротив, выразило свою приверженность к чтению художественной литературы; мотивы прозвучали разные, от общего развития до грамматической интуиции.
Существует точка зрения, что литература умерла в начале прошлого века, поскольку на смену ей пришел кинематограф. Если прежде образ создавался автором словесно, то теперь он создается зрительно. В этом психотерапия не отстает от кинематографа; психодрама, символодрама, арт-терапия приходят на помощь людям, предлагая свои инструменты невербального выражения. Соцсети не отстают от психотерапевтических тенденций: общение посредством картинок, фотографий, видео и ссылок, дается намного проще.
Возможно, современные люди утрачивают дар речи, становятся несколько более немыми. У них есть впечатления, но чувств и мыслей не так уж много. Однако, и современные люди по-прежнему обременены необходимостью говорить друг с другом словами, чтобы обрести понимание. Или хотя бы поделиться своими впечатлениями. Способность к созданию образов в живописи, музыке, деятельности – не препятствие для речевых образов, напротив:
«У Коровина была своеобразная манера говорить о своих живописных впечатлениях: у Клода Монэ облака поют, у Сизлея улицы бегут, Париж звенит – так он определял ощущение особого накала парижской жизни» (Н.И. Комаровская «О Константине Коровине»).
Для «словесных» психологов владение тонкостями речи особенно важно, поскольку иные средства общения и выражения не используются. Богатая смысловыми нюансами и образами речь психолога (как и речь преподавателя или руководителя), способствует переживанию и связанному с ним пониманию. Чужая речь становится предметом неосознанного подражания – люди, у которых были прекрасные преподаватели с живым языком, и которые охотно читают художественную литературу, способны на большее, чем те, кто используют лишь полумёртвые (от частого употребления) термины или модные обороты, употребляемые как массово, так и в пределах специализированных сообществ.
Лола Кретова
Comments