Собственно, ради этих диалогов я завела себе книжечку Стивенсона и углубилась в исследование текста. Вдобавок, мне нравился дореволюционный язык. Многие фразы были знакомы – сценарист не преминул воспользоваться источником, и всё же заметно его превзошёл. Нелепо-забавное (на английский манер) и психологически скромное произведение превратилось в подлинный шедевр: тонкий, остроумный. Как это часто водится, превзошёл сценарист и психологов.
Чуть ли не каждый диалог в фильме: Флоризель – Председатель, Председатель – Жаннет, Флоризель – полковник Джеральдин, Жаннет – полковник, Флоризель – Саймон Роллз, полковник и члены клуба самоубийц, Саймон Роллз – садовник Рэберн, Флоризель – Перкинс, и даже Фрэнк Скримджер и все, кто ему попадается – все эти диалоги вполне могли бы состояться в рамках психотерапевтической сессии. Пусть даже «процесс терапии» в том или ином диалоге не всегда находится в фазе сотрудничества, а «психотерапевты» принадлежат разным, хоть и довольно близким школам.
Впрочем, было что-то такое в произведениях самого Стивенсона, что позволило сценаристу так развернуться. Сам Стивенсон этого не заметил.
Многие психотерапевты очень не любят осторожных расспросов об отвлеченном человеке или отвлеченной ситуации. «Вот придите на терапию, поработайте с психологом, вот тогда да». Но не принц Флоризель. Когда клиент хочет выпытать у него ответ на свой вопрос и невзначай интересуется – «Что бы вы посоветовали человеку, у которого есть алмаз?» - принц охотно вступает в диалог:
– Газетчик! (Газетчик: "Алмаз "Око света" потерян".) – Газетчик! О, простите. (Газетчик: Покупайте газеты...) – И еще раз простите. Камень. Хочется узнать о нем побольше. – Из газет? – Да, все газеты полны советов. Одни, вот, советуют распилить его в Амстердаме, а другие - продать в Дамаске, а третьи... Ой, просто голова идет кругом. Невольно ставишь себя на место владельца. Боже мой, Боже мой. – А что же можно узнать из газет? – То есть? – Ну хотя бы начать с того, что этому камню не тысяча лет, а две с половиной тысячи лет. И продать его так же невозможно, как собор Святого Павла. – А что же делать? Простите, вы сказали - две с половиной тысячи лет? – Да, первые сведения об этом камне появились за пять веков до рождества Христова. Он был подарен царевичу Шакьямуни. – Как? Как? Самому Будде? – Именно. У Будды он был украден. Погибли слуги, кормилица. Это были первые жертвы камня. Кровь тянется до наших дней. – Этот камень держал в руках сам Будда... – Пожалуй, это была единственная бескорыстная рука, державшая "Око света". – Единственная? Но ведь корысть, это когда хотят распилить камень, или продать его. А если, если просто тайно владеть им? Просто, просто, тайно? – Ну тогда это корысть, возведенная в степень гордыни. – Ну что ж, посмотрим. Посмотрим, как поступит его новый владелец, посмотрим. – Его новый владелец и не подозревает, что над ним занесен кровавый меч судьбы. – Я благодарю вас, сэр. Искренне. Провидению было угодно послать мне столь ученого собеседника. – Меня никто никогда никуда не может послать. Посылаю я. – О, простите, сэр, я не хотел вас обидеть. Всего доброго, сэр. – Подождите. У меня здесь экипаж.
Лола Кретова
Comments